Классический исторический роман имеет свои законы жанра: значительность освещаемых событий и фактов для истории страны, документализм повествования, изображение реальных деятелей прошлого, воссоздание местного колорита. Какие специфические черты этого жанра добавили бы вы?

Все перечисленное вами – важные составляющие романа, однако этого далеко недостаточно. Любой роман – это художественное произведение, то есть предполагает весьма существенную долю творческого воображения, без которого невозможно «оживить» историю, создать полноценные образы, фабульно связать между собой происходящие события. Искусство романиста, на мой взгляд, состоит еще и в том, чтобы сделать историческую правду интересной. То есть предложить читателю такой текст, который его взволнует, увлечет и не отпустит до конца повествования. Как советовали классики, «надо заострить, чтобы проникло». Для этого и существуют такие понятия, как конфликт, динамичное развитие сюжета, образная речь, характерные детали, драматургия каждого эпизода и т.д. Читателю нужно за чем-то следить, кому-то сопереживать, чего-то ждать, опасаться, надеяться. Вряд ли существуют известные исторические романы, где вместо всего этого излагаются лишь факты или идеи, даже самые правильные.
Исторический роман – это не перечень исторических документов, за которыми почти не видно настоящей жизни с ее атмосферой, сложными человеческими судьбами, радостями и печалями. Наше время тоже когда-то станет историей, но мы ведь знаем, какое множество смыслов, противоречий и переживаний кроется за каждым событием. В документах об этом останется всего лишь несколько строк, но разве смогут они отразить всю сложность нашей сегодняшней жизни?

Само название «исторический роман» вызывает следующие ассоциации: приключения, интриги, костюмы, этакая смесь из политики и любви. Насколько они соответствуют содержанию вашего произведения?

Действительно, без всего этого романов не бывает, хотя содержание романа этим не исчерпывается. Может показаться, что автор уделяет этому слишком много внимания, но это-то как раз и есть самое сложное в написании романа. Изложить последовательность событий – для этого особого таланта не требуется. Достаточно кропотливого поиска и изучения документов, хотя в данном случае и это было весьма нелегко, учитывая отдаленность событий во времени и противоречивость материалов. Куда труднее придумать увлекательную фабулу, чтобы через перипетии судеб персонажей, через их чувства и отношения, отразить происходившие события. Не может историческая основа романа существовать сама по себе, а персонажи – жить своей жизнью. Они должны быть неразрывно связаны. Что касается любви, то я не знаю ни одного исторического романа, где бы герои обходились без этого прекрасного человеческого чувства. Если роман легко читается, значит, он интересен, а когда интересен, то картина эпохи и ее событий предстанет перед читателем во всей своей полноте. Романы, в первую очередь, пишутся о людях, а исторические факты в общем и так известны.

Кто такой автор исторических романов? Человек, влюбленный в эпоху? Человек, заинтересовавшийся эпохой и прочитавший некоторое количество книг о тех временах? Человек, просто желающий погрузить героев в то время или окружить нужным и интересным автору колоритом? Чем автор исторических романов отличается от историка?

Я бы назвал три условия, необходимые автору исторических романов: знать, любить и уметь. Автор должен суметь увидеть то, что скрыто завесой времени, обладать способностью исторически мотивированно и художественно достоверно реконструировать события. То есть быть профессионалом своего дела, которое включает в себя также мастерское владение словом, авторский стиль, широкую эрудицию, творческую фантазию, умение взаимосвязано развивать все линии действия. И это далеко не все инструменты писательской мастерской.
Если бы для написания исторических романов было достаточно прочитать, как вы говорите, некоторое количество книг о тех временах, мы бы давно имели огромную библиотеку романов, посвященных нашей истории. Но дело в том, что исторические романы, как и другие художественные произведения солидного объема, не могут родиться только из желания высказаться по какому-то поводу. Они требуют серьезных духовных, творческих и физических усилий. И это не так просто, как может показаться. Впрочем, в этом нетрудно убедиться – достаточно попробовать написать исторический роман.
Различие между романистом и историком очевидно. Попросту говоря, история – это наука, а литература – это творчество. Проблема в том, что романисту приходится быть не только писателем, но и немного историком, а также философом, психологом, художником, этнографом и так до бесконечности, в зависимости от сюжета романа. О профессиях, которые мне пришлось отчасти постичь, можно написать отдельную книгу.

Какими источниками при написании романа вы пользовались?

Хороший вопрос, я бы даже сказал – весьма характерный. Источников было много. Те, кого это интересует, и кто действительно читал мой роман, легко могли найти перечень основных источников в самой книге, там, где ему полагается быть. Точно так же я давал перечень и в романе «Ахульго», и в книге «Имам Шамиль» в серии ЖЗЛ. Не все это делают, но я предпочитаю давать читателям полную картину.
Кое-что я нашел с трудом, пришлось даже читать с микрофильмов в Ленинской библиотеке, но большинство – вполне доступные издания. Буду лишь рад, если кто-то удосужится прочитать столько, сколько пришлось прочитать мне. Тогда они представят объем проделанной мною работы и то, как мало было материала для создания полнокровных художественных образов романа.
Для тех же, кто роман не читал и списка не видел, но готов заочно усомниться в авторской компетентности, приведу список еще раз. Это (в алфавитном порядке) книги и другие труды А.-К.Бакиханова, А.Каяева, А.Козловой, А.Кретаци, А.Олеария, А.Тамая, А.Шихсаидова, Б.Алиева, Бларамберга, В.Бартольда, В.Братищева, В.Гаджиева, Г.Алкадари, И.Лерха, И.Калушкина, И.Карпеева, М.Абакарова, М.Астрабади, М.Казима, Н.Сотавова, П.Буткова, П.Тахнаевой, Р.Магомедова, Р.Маршаева, С.Соловьева. Были также использованы эпос и фольклор Дагестана, Ирана, Азербайджана, Индии.

Почему роман «Крах тирана» о горцах, объединившихся перед лицом общего врага и стоявших насмерть на южных границах России, появился именно сейчас?

В основном потому, что такой роман не был написан раньше. Великий подвиг наших народов ждал своего романного воплощения почти три века.
Откровенно говоря, я был бы только рад, если бы такой роман кто-то написал до меня. Потому что работа над ним была невероятно трудной. Имея опыт романа «Ахульго» и хорошо представляя, как все это непросто, я бы не стал взваливать на себя эту тяжелую ношу, если бы не предложение Гамзата Магомедовича Гамзатова, чье духовное подвижничество, неоценимый вклад в культуру и историю Дагестана всем известны. Именно он убедил меня взяться за работу, настаивая, что та героическая и трагическая эпоха в истории Дагестана должна быть, наконец, освещена в жанре романа, и всячески содействовал претворению этого проекта в жизнь.
Мне легче было бы написать несколько романов на современные темы, чем «Крах тирана». Да и с материалами оказалась намного сложнее, все же прошло почти триста лет. Я совершил несколько экспедиций – от Южного Дагестана до Кизляра, не говоря уже про основные места событий. Изучал музеи и архивы, беседовал с краеведами. Но, должен признаться, это не всегда приносило ожидаемые результаты. Кое-где люди плохо представляли, о чем идет речь, или рассказывали некие фантастические легенды, которые не имели никакого отношения к интересовавшим меня событиям, лицам и даже к тому историческому периоду. И это не их вина, просто, наверное, в школе не проходили или уделяли этой теме недостаточно внимания. Но, как не странно, именно это прискорбное неведение о великих свершениях наших предков заставляло меня продолжать работу. Утрата исторической памяти – весьма опасный симптом.
Героическая борьба против агрессора навсегда объединила народы Дагестана и спасла от кровавого нашествия Россию. А то, что события романа некоторым образом перекликаются с событиями 1999 года в Дагестане, то это уже область исторических параллелей.

Можно ли назвать ваше произведение историко-приключенческой книгой, как и произведения Майна Рида, Жюля Верна, А. Конана Дойля, Луи Буссенара? Или вы относите себя к другому ряду авторов?
Насколько занимательным должен быть исторический роман?

Роман «Крах тирана» вполне можно назвать историко-приключенческим, и я счел бы за честь оказаться в ряду названных вами писателей. Но если вернуться к реалиям, то я бы определил свое место скромнее. Я всего лишь писатель, который попытался удалить одно из белых пятен в исторической романистике. Но я отнюдь не считаю, что моего романа для этого будет достаточно. Эпоха героической борьбы с Надир-шахом достойна множества книг и романов. К примеру, интересный роман можно было бы написать о Сурхай-хане Казикумухском и его славных сыновьях. О других вождях дагестанских народов. Или о воине и поэте Мирзе Калукском.  Надеюсь, что наши писатели создадут еще немало произведений на эту тему. И я буду искренне рад, если кто-то напишет лучше, интереснее, объективнее, чем это удалось мне.
А что касается занимательности, то это – главное отличие хорошего романа, будь он исторический или какой-либо другой. Таковы уж природа литературного творчества и особенности читательского восприятия. Каким бы умным и правильным не был роман, если он не увлекает читателя, не трогает эмоционально и не заставляет сопереживать, он никогда не станет популярным, а идеи его не будут восприняты.

В вашем произведении большое место занимает любовная линия, связанная с героями Мусой-Гаджи и Фирузой: так все же это исторический роман или роман любовный на фоне исторических декораций?

Не думаю, что можно называть историческими декорациями сражения и другие важные события, описанные мною в романе, причем подробно, а может быть, и впервые. А то, что история любви Мусы-Гаджи и Фирузы переплетена с происходящими историческими событиями, то это как раз и есть одна из нитей, которая скрепляет множество событий повествования. Кроме нее, в романе есть еще несколько развивающихся линий, но эта, видимо, получилась самой яркой и запоминающейся, потому что связана еще и с самим Надир-шахом.
Не уверен, что все, кто будет читать это интервью, уже прочли роман «Крах тирана», о котором идет речь. А потому давайте обратимся к знаменитому роману Александра Дюма «Три мушкетера». Роман исторический, который читает весь мир. Но вряд ли многие вспомнят, о каком историческом событии идет речь в романе. Скорее вспомнят яркие образы мушкетеров, которые сами по себе представляют человеческие типы той эпохи. Вспомнят любовь Д'Артаньяна и Констанс, алмазные подвески королевы, интриги миледи де Винтер и кардинала Ришелье. Тем не менее, главное историческое событие романа – осада крепости Ла-Рошель.
Роман «Война и мир» Льва Толстого посвящен войне с Наполеоном. Но что останется от романа, если изъять из него «любовные», так сказать, линии?
Разумеется, сражения с Надир-шахом стали для Дагестана событием не просто историческим, но и определившим всю его дальнейшую историю. Этим пропитан весь роман, что бы не происходило в каждой отдельной главе. Но не менее важны и интересны люди, представители всех народов Дагестана, единение и героизм которых сломали хребет кровожадному чудовищу. Только не надо забывать, что это были именно люди, а не безвольные шахматные фигуры, которыми кто-то двигает. Напротив, их воля, мечты,  характеры двигают саму историю, или, по крайней мере, оказывают на нее определенное воздействие. Так что «Крах тирана» – именно исторический роман, потому что историю делают люди.

Чем, собственно говоря, приключенческий роман отличается от исторического?

Приключенческий роман в чистом виде остался в XIX веке. Говоря упрощенно, там все строилось вокруг главного героя. Каждое событие имело главной целью помочь проявиться его невероятным способностям и представить возможность для очередного подвига. Я пробовал перечитать кое-что из книг своего детства, но не смог, стало скучно.
Роман же исторический, по определению, повествует о судьбах людей, оказавшихся в водовороте эпохальных исторических событий.

На какие несоответствия описания заявленной эпохи читатель просто закроет глаза, целиком погрузившись в интригу, а какие принципиальные моменты истории и менталитета тех времен все-таки покоробят его, раз уж автор заявляет, что пишет именно исторический роман, а не авантюрно-приключенческий или фэнтези с «историческим» уклоном?

Не знаю, что вы имеете в виду под несоответствиями, потому что в книгах уважаемых ученых, которыми я руководствовался, к примеру – в книгах В.Гаджиева и Н.Сотавова, основные события той поры изложены довольно подробно. К тому же, в помощь автору были приглашены научные консультанты, замечания которых я учел в полной мере.
Но могу допустить, что даже в соседних аулах на одни и теже события смотрят по-разному. Иногда это напоминает людей, спорящих по обе стороны начерченной на земле цифры, когда одному она кажется девяткой, а другому шестеркой. И оба оказываются правы. Как говорится, сколько людей, столько и мнений. В этом кроется специфическая трудность написания романа на историческую тему, особенно в Дагестане.
Но задача писателя – создать художественное произведение, а не брать на себя толкование всевозможных точек зрения, нередко противоречащих друг другу. Во всяком случае, я старался избегать всего, что могло бы вызвать ненужные дискуссии и увести роман в непролазные дебри. В источниках можно найти все, что угодно, но я исключал то, что противоречит дагестанским моральным и духовным ценностям. Более того, я добавил позитива некоторым моментам, постарался художественно оправдать имеющиеся в источниках противоречия, так сказать, из общенациональных интересов. Если бы я ставил себе другие цели, роман выглядел бы совсем иначе.
Если я буду писать новый исторический роман, то непременно попрошу: дайте мне определенную, устраивающую всех трактовку исторических событий, с подписями и печатями, и если потом в рукописи романа найдутся «несоответствия», тогда и будем об этом говорить. Литература и без того сложная материя, даже самая ясная и неоспоримая историческая канва – это всего лишь часть, лишь фундамент здания, который предстоит возвести писателю.
Могу лишь добавить, что моей главной целью было показать великий подвиг всех народов Дагестана, которые ценой беспримерного героизма и самопожертвования совершили то, что чего не удалось ни Турецкой державе, ни империи Великих моголов с ее бесчисленными войсками и несметными богатствами. Братская сплоченность горцев, их патриотизм и свободолюбие стали для Надир-шаха непреодолимой преградой. И каждый народ внес в победу над общим врагом свой неоценимый вклад, без которого разгромить до той поры непобедимую армию Надир-шаха было бы невозможно. Я убежден, что этот высокий пример единения народов гор, героизма и самоотверженного патриотизма его сыновей и дочерей, сегодня жизненно важен, и роман поможет новым поколениям сохранить эти благородные традиции.
Ведь это и есть главный исторический урок, наш уникальный общенациональный опыт, которым мы можем гордиться и делиться с другими народами. Именно это, я уверен, увидят в романе люди, которые прочтут роман в Москве или Владивостоке, Турции или Франции. И они вряд ли будут выискивать в романе какие-то «несоответствия».
Роман уже читают в других регионах и присылают хорошие отзывы, восторгаясь, кроме прочего, общенациональным дагестанским подвигом, а мы тут все еще выясняем, что к чему да зачем.
Нужно понимать, что инопланетяне не прилетят писать о нас исторические романы, мы должны делать это сами. И если кому-то покажется, что мой роман недостаточно объективен, он может написать другой роман. Мне было бы крайне интересно его прочитать, и я заранее желаю автору успеха.
Грустно лишь то, что серьезную литературную критику, которая весьма полезна для развития литературы, все чаще заменяют разнообразные дискуссии, которые никак не способствуют развитию литературного процесса. Не говоря уже о том, как странно бывает автору, проделавшему немалый труд, слышать вместо объективной оценки его работы какие-то упреки частного характера.

Почему неисторические романы Дюма кажутся нам вполне историческими, а произведения иных авторов теми же людьми разбираются по косточкам, обвиняются в неисторичности и забраковываются?

В свое время историки критиковали и Дюма. Он, кстати, не стеснялся говорить, что «история – это такой гвоздь, на который можно повесить все, что угодно». Его романы имеют отношение к большой литературе, и мало – к действительным историческим событиям. Но про Ла-Рошель все давно забыли, а мушкетеров порой знают лучше, чем своих соседей.
Все это очень сложно. Иногда художественные задачи оказывались важнее исторической скрупулезности. Случалось и наоборот, но тогда получалось скучное занудное чтиво, а не увлекательный роман. К примеру, «Хаджи-Мурат» Толстого тоже не вполне историчен, если не сказать больше, однако вряд ли кто-то станет отрицать, что это мировая классика.
Что касается упреков в неисторичности, то читатели сами решат, что к чему, а выбраковывать что-то способно лишь время. Что же касается дискуссий, то всегда найдется множество тех, кто сочтет «неисторичность» вполне даже «историчной» и наоборот. И это происходит почти со всеми такого рода романами, как ни напиши.
Невозможно писать один вариант романа для одного аула, другой – для другого, третий – для района, четвертый – для другого района и так далее. Или пришлось бы изобрести новый литературный жанр местного употребления. На мой взгляд, нужно писать для всего человечества, по крайней мере – стараться так писать. Иначе будет бесконечно повторяться сюжет басни «Слон – живописец». Позволю себе небольшую цитату:

Ценители пришли. Картину Слон открыл,
Кто дальше встал, кто подошел поближе.
«Ну, что же, – начал Крокодил, -
Пейзаж хорош! Но Нила я не вижу»...

Послушав ценителей, Слон постарался учесть все пожелания, а что из этого вышло – всем известно, тот самый «ералаш», который не понравился никому.

Где легенды, а где факты в вашем романе?

Роман – сложный литературный организм, и чтобы он жил долго, всего должно быть в меру.
Но я сомневаюсь, что у обычного читателя возникнут подобные вопросы. Эти вопросы возникали у меня, когда я изучал материалы. Мифы переплелись с фактами так тесно, что трудно было отделить реальность от вымысла. Не зря ведь в солидных научных изданиях на эту тему приводятся и факты, и легенды, и многое другое.
Кстати замечу, что это только кажется, что материалов много, на самом деле их оказалось слишком мало для полноценного художественного романа. Приходилось многое домысливать, но, разумеется, исходя из реалий той эпохи.

Понятно, что в исторических романах всегда присутствует вымысел. В том числе присутствуют вымышленные действия реальных исторических лиц. Так, например, судя по роману, выходит, что главной причиной похода Надир-шаха на Дагестан было желание вернуть беглянку Фирузу; где же находится граница между допустимым и недопустимым вымыслом?

Это странное заявление наводит на мысль, что те, кто так говорит, просто не читали мой роман. Фируза стала беглянкой, вернее ее выкрал жених, и не в Индии или Персии, а уже в Дербенте, когда поход Надир-шаха на Дагестан был в самом разгаре. А решение шах принял еще в Дели, когда узнал, что в Джаре убит его брат Ибрагим, а войско его разгромлено. И исчезновение непокорной Фирузы стало лишь особенно болезненным ударом по шахскому самолюбию. В романе все это написано.

В вашем романе немало мистики: поиски проклятого бриллианта, случай с колонной, исполняющей желания; эликсир бессмертия и т.д.; это все же романтическое или реалистическое произведение, претендующее на историческую достоверность?

Если вы имеете в виду Сен-Жермена, то это реальный персонаж, который действительно был в свите Надир-шаха. А о его необыкновенных способностях написано достаточно много.
Чудесная колонна, которую я описал в романе, и теперь еще стоит в Дели, и по-прежнему окутана легендами. В романе не говорится, что она исполнила чье-то желание, но желание, которое я загадал, когда мне самому довелось ее обхватить, исполнилось.

Если читатель интересуется прошлым, – в частности историей походов Надир-шаха, разве не лучше обратиться к книгам, в которых дано точное научное описание событий, вместо того, чтобы обращаться к вымышленным картинам, созданным вами?

Если бы было достаточно научных книг, исторических романов вовсе бы не существовало. В том числе и «Войны и мира», и «Трех мушкетеров», и «Унесенных ветром» тоже. Но нынешнее поколение знает Наполеона не по научным книгам, а по Толстому. А мои, как вы говорите, «вымышленные картины» вовсе не противоречат реальным историческим событиям, они их оживляют, восполняют недостающее и создают целостную многомерную картину. Не говоря уже о характерах, образах, человеческих судьбах, художественном осмыслении эпохи и прочем, чего в научных книгах вы не найдете. Согласитесь, между папкой с делом об убийстве старухи-процентщицы в полицейском архиве и романом «Преступление и наказание» имеется весьма существенная разница.

Насколько объективно мы, жители 21 века, можем судить о том, что происходило в ту, стародавнюю эпоху? Насколько вообще правомочно наше желание видеть в литературном произведении истинные, с нашей субъективной точки зрения, события и реалии, если даже о ближайших к нам событиях (Великая Отечественная война, например) разные источники пишут по-разному?

Желание найти и понять истину – вечная мечта человечества и люди не только имеют на это право, но и в меру своих сил пытаются это делать. Вместе с тем, это серьезная проблема, почти философская. Японский режиссер Куросава снял об этом фильм «Расемон». Мы видим драму, случившуюся в лесу, но она представлена в четырех версиях. Участник и очевидцы описывают ее совершенно по-разному, и суд не может установить истину.
Вся европейская культура уходит корнями в античную мифологию. Но однажды предприниматель Шлиман поверил Гомеру, и в результате раскопал Трою с ее сокровищами.
Что же касается романа «Крах тирана», то общий ход событий той эпохи достаточно ясен. Неясно лишь, почему роман на эту тему не был написан хотя бы в прошлом веке. Уверю вас, если бы этот беспримерный подвиг принадлежал другим народам, были бы не только романы, но и фильмы. В той же Европе менее значимые события обрели почти эпический масштаб и широко отражены в искусстве.

Какие условности создают эпоху? Костюм? Быт? Увлечения героев? Особенности трапезы? Занятия? Особенности речи? Переживание героями происходящих в то время глобальных событий? Почему в вашем романе обычаи и традиции дагестанцев, этнография занимают довольно скромное место?

Действительно, атмосфера эпохи создается и приметами быта, и характерными деталями, и типичными образами и многим другим. Что касается моего романа, то дело в том, что кроме Дагестана, мне пришлось отражать особенности других стран и народов, так что следовало соблюдать некие пропорции. Ведь повествование охватывает множество событий, связанных с возвышением Надир-шаха, его опустошительными нашествиями и сокрушительным поражением в горах Дагестана.
Кроме того, не хотелось повторяться, потому что в романе «Ахульго» всего этого достаточно много, как и в нашей с И.Карпеевым книге «Повседневная жизнь горцев Кавказа». Зато, кроме необходимого для атмосферы романа, развития сюжета и эволюции образов, я добавил и много нового, чего не было в предыдущих книгах. На мой взгляд, приметы быта не могут присутствовать лишь для антуража, они должны быть связаны с сюжетом или героями. Излишние украшения не всегда уместны. Не буду рассказывать, от скольких кусков текста, которые были хороши сами по себе, мне пришлось отказаться в интересах целостности композиции романа. Но таковы суровые законы искусства. Как говорил Чаплин, грушу следует хорошенько трясти, чтобы отпало все лишнее.

Насколько объективны вы в изображении своих героев? Горцы в романе изображены почти идеальными, а их противники – сплошь черными красками; или вы идете на это сознательно?  

Это не совсем так. Писать  образы одной краской – это не мой стиль, люди должны быть людьми. Если у героя нет каких-то человеческих слабостей, если в нем нет внутреннего конфликта, если он не ошибается и не мучается, если каждое событие не открывает его новые грани, то он вряд ли станет запоминающимся литературным героем. Тот же Надир-шах у меня многоплановая фигура, которой уделено немало места. Это сделано для того, чтобы читатель яснее представил себе, с каким сильным и опасным противником пришлось сразиться нашим предкам, и полнее ощутить величие их победы.
Возвращаясь к вашему вопросу, замечу, что злодеев писать всегда легче, достаточно добавить им несколько человеческих проявлений, они ведь тоже люди. А горцы – им приходилось собирать все свои силы, душевные и физические, чтобы победить тирана. Тем не менее, в каждом образе или его предыстории вы найдете то, что выводит его из одномерной плоскости. Не говоря уже о главных героях или таких сложных персонажах, как Шахман, Дервиш-Али или Калушкин. Вместе с тем, существует, разумеется, проблема «своего» героя. Попробуйте добавить к сложившемуся в общественном сознании положительному образу черту другого свойства, для объемности, так сказать, и это будет воспринято негативно. Поэтому приходилось использовать другие средства, развивать образы на протяжении романа и т.д. Впрочем, это вопрос профессионализма.

В романе «Крах тирана» роль России в описываемом конфликте описана довольно-таки сдержанно: почему?

Надо учесть, что Россию тогда терзали дворцовые перевороты, а с Персией ее связывал мирный договор. Но симпатии России были на стороне горцев. Это ясно отражается в действиях посланника при шахском дворе Калушкина – одного из главных персонажей романа, и через помощь, оказанную горцам Кизлярским гарнизоном. Не говоря уже о том, что в романе действуют русские императоры, министры, генералы и многие другие. Даже домик Петра в Дербенте играет свою роль.

Очень немногие отрицают необходимость писать романы на современные темы. Очень немногие отрицают необходимость заниматься исторической наукой. Но зато очень многие никак не возьмут в толк, зачем писать исторические романы. А ваше мнение на этот счет? Неужели только для того, чтобы воскресить историю или мифологию ради них самих?

Это все равно, что спросить, зачем написаны «Война и мир» Толстого, «Тихий дон» Шолохова или пьесы Шекспира, которые тоже, большей частью, исторические. Зачем писать картины и снимать фильмы на исторические темы? Зачем детям сказки, не проще ли зачитать им инструкцию о правильном поведении?
Исторический роман – это не только осмысление истории, это уникальный опыт народа, передаваемый всему миру. Вместе с тем, это показатель развития литературы и признак культурной зрелости общества.
Кому не нравятся исторические романы, тот и не будет их читать. Но существует достаточно много людей, которые хотят увидеть и понять историю через судьбы тех, кто ее творил, то есть наших с вами предков. И я хорошо знаю, что дагестанцы очень даже интересуются художественной исторической литературой.
Кроме того, существуют события и личности, которые по тем или иным причинам, слабо освещены, или вовсе не отражены в исторической науке. И тогда оказывается, что только талант писателя и его творческая фантазия способны проникнуть сквозь тьму веков и осмыслить события во всей их полноте, величии и степени влияния на современность.
Что бы мы знали об Одиссее, аргонавтах или Троянской войне, если бы о них не рассказал Гомер? 
Разумеется, писатель может и ошибаться, как и все люди. Но когда его произведения становятся популярными, и занимают значительное место в общественной и культурной жизни, писатель вправе рассчитывать и на соответствующее отношение.

И напоследок: каким вы представляете себе потенциального читателя «Краха тирана»?

Уверен, что роман будет интересен самому широкому кругу читателей, включая женщин и молодежь. Я уже вижу это по Интернету. Просто нужно начать читать книги.